Осип Эмильевич МАНДЕЛЬШТАМ
Осип Эмильевич МАНДЕЛЬШТАМ
 |
Осип Эмильевич МАНДЕЛЬШТАМ 1891—1938 |
|
Он был высокой правде рад М. Дудин |
Осип Эмильевич Мандельштам родился 15 января 1891 года в Варшаве в семье купца первой гильдии, мастера перчаточного дела Эмиля Вениаминовича Мандельштама и Флоры Осиповны, учительницы музыки по классу фортепиано. Осип был старшим из троих сыновей. Торговое дело у отца шло хорошо, и он перевёз семью сначала в Павловск, а затем в 1897 году в Петербург.
По воспоминаниям младшего брата, «детей воспитывала и вводила в жизнь мать, отец в жизни семьи активного участия не принимал». В автобиографической книге «Шум времени» (1825) Осип Мандельштам с особенной теплотой пишет о книжном шкафе детства, названном им «спутником человека на всю жизнь», где «всякая книга классична, и не выкинуть ни одного корешка». Самой любимой книгой будущего поэта стало издание произведений А. С. Пушкина, в котором «колонки стихов бегут свободно, как солдаты летучими батальонами, и ведут их, как полководцы, разумные, чёткие годы…»
В 1899 году Мандельштам поступает в Тенишевское коммерческое училище — одну из лучших школ Петербурга, названную российской кузницей «культурных кадров» начала XX века. В разные годы это училище окончили В. Набоков, Н. Станюкович, Н. Бруни, Б. Арцыбашев. О своих школьных товарищах Мандельштам отзывался очень тепло: «…Хорошие мальчики… где в тетрадках, приборах, стеклянных колбочках и немецких книжках больше духовности и внутреннего строя, чем в жизни взрослых». Большое влияние на юношу оказал преподаватель русской словесности В. В. Гиппиус. Его роль в становлении литературных предпочтений поэт оценивал как определяющую: «Власть оценок В. В. длится надо мной и сейчас. Большое, с ним совершённое, путешествие по патриархату русской литературы от Новикова с Радищевым до раннего символизма так и осталось единственным». В одном из номеров школьного журнала, называвшегося «Пробуждённая мысль», было опубликовано стихотворение Мандельштама «Тянется лесом дороженька пыльная» (1907). В нём нашло отражение увлечение юного автора революционной романтикой.
Родители, обеспокоенные радикальными умонастроениями сына, отправляют Осипа в октябре 1907 года учиться в Париж на факультет словесности Сорбонны — старейшего университета Франции. Именно там на первое место в его жизни выдвигается поэзия. Мандельштам увлекается французскими символистами, по-новому открывает для себя русских поэтов: «О, милый мой мир: вот Бодлер, вот Верлен, // Вот Тютчев — любимые, верные книги!»
Лето 1908 года Мандельштам проводит в путешествиях по Европе — Франции, Швейцарии, Италии. Следы этой поездки (особенно итальянской) отчётливо различимы во многих позднейших его стихотворениях.
Начало литературной деятельности. Вернувшись в Петербург, с апреля 1909 года Мандельштам начинает посещать знаменитую «Башню» — квартиру Вячеслава Иванова на Таврической улице, где слушает лекции о поэтическом искусстве.
|
|
Благодаря влиянию Вячеслава Иванова начало поэтической биографии Мандельштама связано с символизмом — направлением, уже оказавшимся к тому времени в полосе кризиса. По этой причине увлечение эстетикой символизма было недолгим и непрочным.
Осенью 1909 года Мандельштам провёл два семестра в Гейдельбергском университете, где изучал романские языки и философию. Основным занятием продолжало оставаться написание стихов, в которых начинающий поэт воспринимает мир «как призрачное покрывало, наброшенное на настоящую жизнь»:
|
На стёкла вечности уже легло |
В 1911 году Мандельштам знакомится с Анной Ахматовой, пронеся дружбу с ней через всю жизнь. По воспоминаниям общих знакомых, «они замечательно дополняли друг друга в глазах окружающих… могли говорить часами. Это была подлинно поэтическая игра в таких напряжениях мысли, которые были другим совершенно недоступны». Настоящая дружба связывала Мандельштама с Н. Гумилёвым, мэтром акмеизма, основателем группы «Цех поэтов». В неё входил молодой Мандельштам. На регулярных заседаниях «Цеха» Гумилёв делал разбор стихотворений, обстоятельный и большей частью безошибочно верный. Очень скоро, по словам Ахматовой, Мандельштам «сделался на этих собраниях первой скрипкой». Поэт впервые в жизни обрёл круг людей, с которыми мог объединить себя словом «мы», что придавало ему чувство уверенности в себе. По этой причине его стихотворения той поры звучат как никогда молодо и жизнеутверждающе:
|
«Мороженно!» Солнце. Воздушный бисквит. |
Спустя годы во время тюремного допроса в ОГПУ на Лубянке поэт останется верным этой дружбе, засвидетельствовав в протоколе: «Я тот самый Мандельштам, который был, есть и будет другом своих друзей, соратником своих соратников, современником Ахматовой».
Дебютной книге, вышедшей в 1913 году, Мандельштам дал название, соответствующее духу акмеизма, — «Камень» (анаграмма слова «акме»). Сборник с небольшим тиражом насчитывал 23 стихотворения, строго отобранных автором. Н. Гумилёв в рецензии обоснованно назвал стихи молодого поэта «Музыкой с большой буквы», а М. Волошин в дальнейшем развил эту мысль: «…Какое богатство оттенков, какой диапазон уже намечены в этом голосе, который будет ещё более гибким и мощным».
К тому времени Мандельштам стал студентом историко-филологического факультета Петербургского университета. Там он погрузился в изучение литературы и культуры античной Греции и Рима. «Чтение Гомера превращалось в сказочное событие… совершенно потрясённый открывшимися ему тайнами греческой грамматики, он словно бы вступал с языком в личные отношения», — вспоминал преподаватель К. Мочульский. Отсюда прослеживающийся во многих произведениях античный подтекст, определяющий суть его взаимоотношений с мировой культурой: «Да будет в старости печаль моя светла: // Я в Риме родился, и он ко мне вернулся; //Мне осень добрая волчицею была, // И — месяц Цезаря — мне август улыбнулся».
В конце 1915 года свет увидел второе издание книги «Камень», дополненное новыми стихотворениями. Многие рецензенты писали о поэзии автора «Камня» как о наиболее характерном явлении акмеизма, хотя дружеская атмосфера «Цеха поэтов» в связи с военным временем начала угасать. Мандельштам, стремившийся в армию, по состоянию здоровья (сердечная анемия) на фронт не попал.
Летом 1915 года Осип Эмильевич познакомился в Коктебеле с Мариной Цветаевой. Их встречи продолжились в Москве, куда влюблённый поэт стал очень часто приезжать из Петербурга. В возникшем стихотворном диалоге причудливо переплелись темы любви и Москвы. Краткая история этих отношений закончилась грустным признанием поэта:
|
Нам остаётся только имя: |
После революции. Октябрьские события Мандельштам встретил с болью и тревогой. Как вспоминала А. Ахматова, «душа его была полна всем, что совершилось. Мандельштам стал одним из первых писать стихи на гражданские темы». От презрения и ненависти к новому порядку поэт повернул к признанию исторической закономерности всего случившегося:
|
Прославим, братья, сумерки свободы, |
Он поступает на службу в Наркомпрос, но вскоре обостряется конфликт со сторонниками «крутых методов осуществления диктатуры пролетариата». Поэт считает неприемлемыми любые формы красного террора. Мандельштам переезжает сначала в Харьков, затем в Киев, где произошла судьбоносная встреча с Надеждой Яковлевной Хазиной, ставшей подругой всей жизни поэта.
 |
| Н. Я. Мандельштам |
Мандельштам, как пишут биографы, «в полной мере осознавал значимость и не случайность своего выбора. Теперь, вплоть до последнего ареста, поэт никогда больше не будет фатально одинок». После гибели мужа Надежда Яковлевна посвятит свою жизнь сохранению его творческого наследия.
Как много тихой нежности и готовности разделить одну горькую судьбу на двоих содержат строки, адресованные поэтом своей жене в тяжёлые годы неустроенного быта:
|
Мы с тобой на кухне посидим, |
В 1920 году Мандельштам возвращается в Петроград, получает небольшую комнату в Доме искусств. Выступает в Клубе поэтов. По воспоминаниям современника, это чтение оставляло незабываемое впечатление: «Я никогда не видел, чтобы человеческое лицо так изменялось от вдохновения и самозабвения». Присутствовавший на вечере А. Блок записал в своём дневнике: «Гвоздь вечера — Мандельштам. Он очень вырос».
С 1921 года в жизни поэта начинается полоса неустроенности и скитаний по России. Обширна география его переездов: Ростов, Кисловодск, Баку, Тифлис, Батуми, Сухуми, Новороссийск. Узнав в Тифлисе о расстреле Н. Гумилёва, Мандельштам откликается на это событие пронзительным стихотворением, заканчивавшимся строками: «Чище смерть, солёнее беда, // И земля правдивей и страшнее». Такой приговор вынесла «страшная правда» новой России поэтам Серебряного века. «Акмеизма больше нет», — скажет Мандельштам в одном из писем того времени.
Весной 1922 года Мандельштам получает комнату в Доме Герцена в Москве. Как вспоминал бывавший в гостях у поэта В. Катаев: «…комнатка почти без мебели, случайная еда в столовках, хлеб и сыр на расстеленной бумаге, а за единственным окошком первого этажа флигелька — густая зелень сада…» Непросто обстоят дела и с публикацией стихов: подготовленные один за другим сборники так и не увидели света. И только в берлинском издательстве «Petropolis» была выпущена новая книга стихов Мандельштама «Tristia» («Скорби»). Критики дали высокую оценку: «Откуда взялся у Мандельштама этот очаровывающий свежестью голос?.. Откуда эта настоящая простота?» Вскоре после берлинского издания авторский вариант под названием «Вторая книга» (1923) вышел в Москве. «В каком веке она написана?» — возмущённо задают совсем другие вопросы российские критики, считающие невозможным войти в новую эпоху «с грузом прежней культуры».
Над Мандельштамом медленно и неотвратимо сгущаются тучи. Его исключили из всех списков сотрудников московских и ленинградских журналов, оставив возможность заниматься только переводами и, по предложению С. Маршака, писать детские стихи. Когда в 1928 году вышла итоговая книга Мандельштама «Стихотворения», в рецензиях появились политические обвинения: «насквозь буржуазный поэт», представитель «весьма агрессивной» буржуазии. В это время О. Мандельштам переживал творческий кризис. «Больше всего на свете он боялся собственной немоты, называя её удушьем», — писала Анна Ахматова. «Удушье» настигло поэта и длилось почти пять лет: он перестал писать стихи. И хотя этот период будет отмечен замечательной прозой — автобиографической книгой «Шум времени» (1925), повестью «Египетская марка» (1927), сборником статей «О поэзии» (1928), — но стихи не пишутся, что выбивает поэта из колеи.
Последнее десятилетие жизни. Возвращение к поэзии стало возможным только благодаря смене обстановки. Поэт уехал на Кавказ и там «…увидел библейской скатертью богатый Арарат // И двести дней провёл в стране субботней, // Которую Арменией зовут». А вернувшись в Ленинград, Мандельштам пишет одно из самых известных стихотворений о северной столице — «Я вернулся в мой город, знакомый до слёз…». В нём пронзительное обращение к каменному собеседнику приобретает силу зловещего предсказания:
|
Петербург! Я ещё не хочу умирать: |
Затем появляется ряд стихотворений Мандельштама («За гремучую доблесть грядущих веков…», «Нет, не спрятаться мне от великой муры…», «Неправда»), в которых неприятие окружающей действительности становится явным и лично окрашенным. Всё реже и реже в столичных журналах печатаются его произведения. Последняя прижизненная публикация стихов Мандельштама состоялась в конце 1932 года в «Литературной газете», а несколькими месяцами позже — последнее поэтическое выступление. «К этому времени Мандельштам внешне очень изменился, отяжелел, поседел, стал плохо дышать — производил впечатление старика, но глаза по-прежнему сверкали», — таким в 1930-е годы запомнился А. Ахматовой Мандельштам. Именно тогда он напишет стихотворение, которое биографы назовут «самоубийственным», — «Мы живём, под собою не чуя страны…» Мандельштам первым среди своих современников нарушил заговор молчания вокруг фигуры всесильного диктатора, создав страшный портрет «кремлёвского горца» и его «тонкошеих вождей».
В ночь с 13 на 14 мая 1934 года после ночного обыска квартиры Осип Эмильевич Мандельштам был арестован. Человек открытый, не способный ни на какие хитроумные ходы, он сразу же признал авторство всех своих «крамольных» стихов. Благодаря заступничеству Н. Бухарина, А. Ахматовой, Б. Пастернака вынесенный приговор был относительно мягким: трёхлетняя ссылка на поселение в город Чердынь Свердловской области. Вскоре, ввиду ухудшения состояния здоровья, Мандельштаму было разрешено отбывать ссылку в Воронеже. Для поэта начался период воронежских стихов, в которых он, по собственному признанию, «в благодарность за жизнь отпустил сам себя». Написанные в то время произведения составят цикл «Воронежские тетради» (1935—1937). А. Ахматова удивлялась: «Поразительно, что простор, широта, глубокое дыхание появились в стихах Мандельштама именно в Воронеже, когда он был совсем не свободен».
В мыслях о будущем опальный поэт задумывался о праве на память потомков, написав полное печальной самоиронии стихотворение:
|
Это какая улица? |
|
Время расставило всё по своим местам: в 2008 году, к 70-летию смерти Осипа Эмильевича Мандельштама в Воронеже напротив дома, где жил ссыльный поэт, ему был поставлен памятник.
В ссылке Мандельштам пишет статьи для городских газет, журналов, работает на радио, становится литературным консультантом Большого советского театра. Но в глубине души понимает, что не сможет стать приспособленцем, поскольку, по его словам, это грозит «началом большой пустоты» и потерей главного смысла жизни — стихотворного дара. Побывавшая в гостях А. Ахматова в своём стихотворении «Воронеж» пророчески предвидит приближение той ночи, «которая не ведает рассвета». В 1937 году поэт остаётся без работы, а когда закончился срок ссылки, в воронежской печати появились статьи с политическими обвинениями против Осипа Эмильевича, который так и не смог стать ни «лилейным», ни «линейным».
По возвращении из ссылки Мандельштаму жить в Москве запрещено, и он с женой снимает комнату сначала в приволжском городке Савелове, а затем в Калинине (сейчас город Тверь на берегах Волги). В это время власти решают вопрос о дальнейшей его судьбе. В мае 1938 года Осипа Эмильевича арестовывают в доме отдыха «Саматиха». Объявляют приговор: «За контрреволюционную деятельность заключить сроком на пять лет в ИТЛ — исправительно-трудовой лагерь на Колыме». В октябре 1938 года Мандельштам прибыл под Владивосток в пересыльный лагерь. 27 декабря во время санобработки в бане, где пахло серой и дымом, совершенно измученный, истощённый, ослабленный болезнью поэт упал, потеряв сознание, а через мгновение его сердце перестало биться. Умершего похоронили в вырытой за лагерем траншее в общей могиле. Так окончил свой земной путь поэт Осип Эмильевич Мандельштам.
В одном из ранних стихотворений Мандельштам задаётся вопросом: «За радость тихую дышать и жить // Кого, скажите, мне благодарить?..» Эта «тихая радость» всегда светилась в нём, он был полон ею и нёс её торжественно и бережно. Доверчивый, беспомощный, как ребёнок, фантазёр и чудак, он не жил, а ежедневно «погибал», — таким запомнился своим современникам один из замечательных русских поэтов, для которых время перешло в вечность.
 |
1. «Мне на плечи кидается век-волкодав…» Сделав эпиграфом эти строки, подготовьте рассказ о жизни и смерти поэта О. Мандельштама. 2. Выступите в роли биографа поэта. Подготовьте учебное сообщение на тему «Надежда Мандельштам. Любовь и память длиною в жизнь». Подготовьте презентацию к этой теме. |